Photo copyright: pixabay.com
Сегодня, когда антисемитизм активно вернулся в будни нашего мира, стало зримо, что это явление имеет не один образ. У каждого народа – свой антисемитизм.
В конце 19-го – начале 20 веков классической страной антисемитизма была Россия. Это и понятно: до массовой эмиграции евреев в Америку значительная часть ашкеназов мира жили в Российской империи. Не по всей империи, а кучно в черте оседлости.
Антисемитизм в России был поистине народным. Проявлялся он в погромах. Бабель описал такой, случившийся 20.10.1905 года, посвящённый дарованию царём народу конституции, пережитый писателем в Николаеве в десятилетнем возрасте. В рассказе: «История моей голубятни» погромщица подсчитывает добычу: «– Семя ихнее разорить надо, – сказала тогда Катюша и разогнулась над чепцами, – семя ихнее я не могу навидеть и мужчин их вонючих…»
Начиная с 1881 года, со времени убийства царя Александра II, и до завершения Гражданской войны, Россию сотрясли тысячи погромов, в которых погибли и были покалечены и изнасилованы сотни тысяч евреев и евреек. Определённо, количество жертв народного российского антисемитизма уступало в истории только организованному нацистами Шоа.
Не столь однозначен антисемитизм российской интеллигенции. Зеев Жаботинский в эссе «Русская ласка», упрекал в нём русскую литературу и предлагал «подсчитать ласку, что мы видели в разные времена от разных великанов русского художества». Мне представляется, что баланс при том подсчёте совсем не однозначен.
Начну с простого: а о ком русская литература писала благосклонно? О «лишних людях» Онегине, Печорине, Чацком, путающихся в своих невразумительных романтических чувствах? Последний, отвергнутый девушкой, проклял родной город:
Вон из Москвы! /Сюда я больше не ездок. /Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, /Где оскорблённому есть чувству уголок!.. /Карету мне, карету!
Безвольный Обломов? Самоубийца Анна Каренина? Раскольников? История братьев Карамазовых с загадкой читателю – который из них убил отца?
Евреи в считающейся антисемитской повести Гоголя «Тарас Бульба» описаны рядом со славянами (поди разбери ныне: как их называть в их теперешних разборках? Запорожские казаки, вроде, украинцы. Но умирают со словами: «пусть… красуется вечно любимая Христом Русская земля!»)
Казаки представлены Гоголем полуживотными. Злоба их – нечеловеческая. Злоба ко всем: к жидам, к полякам, татарам, туркам. Вечно пьяны. Один из них не снимает тулуп летом. Объясняет: снимет, так сразу пропьёт. Глупость их зашкаливает. Верят поклёпу, что «жидовки шьют себе юбки из поповских риз». В разгар войны с поляками бездумно шлют половину своего войска атаковать татар. Из-за этого гибнут обе половины.
Тарас убивает сына, проявившего человеческое чувство – любовь к женщине. Хочет спасти другого, захваченного поляками. Евреи берутся ему помочь, даже рискуя собой. Детолюбивые, они твёрдо верят: «ребёнка» надо спасать.
Но в решающий момент злоба казака берёт верх. Тарас проклинает поляка, которому нужно дать взятку, и губит сына. Моральный посыл повести зависит от личности читателя.
Обширна обратная тема: чем стали русская литература и культура, история России для российских евреев? Тут можно говорить о безоговорочной любви, которой многие еврейские гении отдавали все силы души. Исаак Левитан стал величайшим пейзажистом России; русская поэзия ХХ века обогатилась длинным списком замечательных имён начиная с Мандельштама и Пастернака; крупнейшим культурологом России стал живший в Эстонии Юрий Лотман.
Кишиневский погром. Фото: dzen.ru
Чувства к России увезли с собой на землю предков первые волны сионистов. Израильский писатель Амос Оз в «Повести о любви и тьме» рассуждал: «Мы обожжены!» И невозможно стереть признаки, стереть следы этой «обожжённости», связанные со становлением и переживанием нашего несчастного, трагического «русского романа», – мы им мечены, клеймены, опалены».
Особое место в багаже русских евреев, отправлявшихся осваивать свою страну, были чувства к Льву Толстому. Сам писатель жаловался: «любить евреев трудно, но надо». Этого не скажешь о любви евреев к Толстому. Она была безоговорочна.
Интересна реакция Толстого на кровавый кишинёвский погром 1903 года. В интервью американской газете «North American Newspaper» Толстой утверждал, что в этом злодеянии «виновато правительство». В письме к сионистам Э. Линецкому и Д.Шору классик дал нам совет: «Испытал тяжелое смешанное чувство жалости к невинным жертвам зверства толпы, недоумение перед озверением этих людей, будто бы христиан… Евреям, как и всем людям, для их блага нужно одно… – поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, и бороться с правительством не насилием… а доброй жизнью».
В продолжении описываемого Бабелем погрома отец писателя ищет защиты у офицера казачьего разъезда: «Впереди, на углу Рыбной улицы, громилы разбивали нашу лавку и выкидывали из нее ящики с гвоздями, машинами и новый мой портрет в гимназической форме.
– Вот, – сказал отец и не встал с колен, – они разбивают кровное, капитан, за что…
– Слушаю-с, – сказал капитан, дернул повод и уехал, за ним двинулись казаки. Они бесстрастно сидели в высоких седлах, ехали в воображаемом ущелье и скрылись в повороте на Соборную улицу».
Круг Толстого во многом был еврейским. Отправившись в землю предков воссоздавать еврейское государство, многие везли с собой его идеи. Амос Оз вспоминал детство: «Толстовцы нашего квартала любили все человечество. . . стремились исправить мир. . . были воодушевлены пацифистскими идеями».
Когда, после переворота 1917 года, на родине «пророка» его учение, как и любое неправящее, было запрещено и забыто, в Израиле общины толстовцев остались. И не просто оставались. Они пускали побеги в национальном самосознании израильтян.
Первые 45 лет своего государства израильтянам было не до толстовства. Перед ними стояла почти невыполнимая задача: выжить. Победы в войне за Независимость, в Шестидневной и Судного дня носили почти мистический характер. Маленькие и не слишком хорошо вооружённые армии евреев побеждали огромные, вооружённые лучшим оружием, снабжённым супердержавой СССР, армии врагов. По ходу в 1967–1970 годах Израиль выстоял в Войне на истощение с Египтом. Теперь, казалось, можно было, расслабиться и заняться проблемами устройства жизни.
Путь Израиля к независимости. Фото: e-history.kz
Однако после победы на выборах 1992 года социалисты сделали толстовство своей правящей идеологией. Правительство Рабина-Переса определило зло, которому можно не отвечать насилием. А наоборот, подставлять другую щёку.
Этим злом оказались один из самых омерзительных экземпляров Homo sapiens истекавшего века – детоубийца и создатель современного терроризма Ясер Арафат и вся его банда.
Выродков, забытых миром, отыскали в их изгнании в Тунисе, в 1993 году заключили с ними мир, привезли в Израиль и снабдили оружием и деньгами. ТВ показывало радость израильтян – хороводы, которые они водили на площадях еврейских городов по поводу удачи заключения договора с Арафатом.
Было бы несправедливо приписать толстовское «непротивление злу насилием» исключительно социалистам.
Во-первых, непротивленцем не был Бен-Гурион. В Суэцкую кампанию 1956–57 годов Израиль отбил у Египта Синайский полуостров, почти втрое превышающий размерами весь Израиль. Президент США Эйзенхауэр потребовал от Израиля вернуть завоёванное. Бен-Гурион 5 месяцев бился с американским президентом, но под угрозой серьёзных санкций полуостров пришлось вернуть.
Взамен Бен-Гуриону удалось получить от США многое – гарантию, что египтяне больше не закроют для судов Израиля Тиранский пролив.
Эта гарантия могла предотвратить Шестидневную войну 1967 года. К сожалению, когда кризис разгорался, в США не смогли найти документ о гарантии, данной их президентом. И евреям пришлось завоевать Синайский полуостров вновь.
Такое случается. В СССР несколько десятилетий не могли найти секретную часть протокола к договору 1939 года Молотов-Риббентроп.
Во-вторых, оказался толстовцем и непротивленцем Менахем Бегин, создатель правой партии Ликуд. Победив на выборах 1977 года, он не потеснил правивших социалистов. Бегин вернул Египту Синай, и даже разрушил построенный израильтянами город Ямит, примыкавший к сектору Газа с юга. Останься на месте Ямит, возможно, не было бы нынешней войны. Некуда было бы ХАМАСу копать туннели для получения нелегального оружия.
Как-то евреи приноровились жить по соседству с организацией Арафата. Уровень терроризма, которую она поддерживала, им казался приемлемым. Их грело чувство, что еврейская армия – самая гуманная в мире. Это была армия толстовцев. До того, как бомбить дом, в котором находились их цели, евреи обзванивали все квартиры и предупреждали жильцов. Ещё разбрасывали листовки с предупреждением и перед реальными бомбами сбрасывали на крыши резиновые муляжи. Непонятно только – зачем было после этого бомбить? Потому, что обещали?
Евреям удалось создать самое человеколюбивое оружие в истории – «Железный купол».
Вместо того, чтобы уничтожить запускающих ракеты по Израилю, Железный купол гоняется за каждой отдельной запущенной ракетой.
Генералы жертвовали жизнями своих солдат, чтобы сохранить жизни врагов. Так во время операции в Дженине в 2002 году, забота о благополучии семей террористов стоила жизней 13 военнослужащих-евреев.
Не мудрено, что после Войны Судного дня 1973 года евреи уже полвека не выигрывали ни одной военной кампании.
Чудовищные злодеяния газоватов 7/10, похоже, избавили многих израильтян от тяжкого бремени толстовского наследия – «непротивления злу насильем». После полугода военной кампании премьер-министр Нетаниягу произнёс наконец, что «Ословский процесс» и «Размежевание» были ошибками.
Изменение национальной психологии не является одномоментной операцией, произнесением заклинания – даже премьер-министром. Но такое заклинание может стать началом процесса избавления израильтян от бремени толстовства.
Важно, чтобы этот процесс захватил самых гуманных из израильтян, от которых зависят жизни и благополучие остальных – наших генералов.
Борис Гулько.
Commentaires